Снег над океаном [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

— Значит, Корнет был прав. Если мы не сформируем среди них этику…

— Корнета не читал, — журналист улыбнулся. — Но не осуждаю. Это процесс, это не на день и не на год. Любой медовый месяц рано или поздно кончается, надо жить дальше. Жить и продолжать выполнение своих обязанностей.

— Так это же вы Фадеева цитируете, «Разгром»! — доктор подхватил колобка под локоть, когда тот запнулся о высокий корабельный порог-комингс.

— Именно разгром, юноша… Старый мир мертв. Надо строить новый. Да. Интересно. Вот наступило то, о чем я читал в фантастике. А мы все так же сажаем картошку, а наши дети воруют леденцы из буфета…

— Но если вы считаете, что это как воспитание детей, то никакой проблемы воспитания искуственного интеллекта попросту нет! Зато есть проблема воспитания детей.

Раздвижные двери впустили мужчин в кают-компанию. На фоне слабо светящихся потолочных панелей, блестящего металла, киношных ломаных форм столов, терялись и люди, и тарелки. По стенам сияли разнообразные экраны в явно избыточных количествах и размерах. Впрочем, показывали они вполне актуальные сведения о погоде, курсе, скорости, биржевых котировках, политических новостях. Кто-то, неузнанный против света, приветственно махнул рукой:

— Док! Привет!

— Как спалось? — с намеком крикнул еще кто-то, и несколько голосов с готовностью заржали.

Доктор молча поморщился. Седой хмыкнул:

— Именно воспитания. Детей. Слышно же.

Подойдя к автомату выдачи блюд, журналист добавил:

— Мы, как те анекдотические программисты, выливаем воду из кастрюли, чтобы свести задачу к уже решенной.

Доктор даже по кнопке промахнулся:

— И где же у нас решена вечная проблема отцов и детей?

— Общего решения нет, но на множестве частных случаев… Вот, к примеру, Другаль, «Язычники».

— Это где киберов настраивали? В клетках, комбинациями силовых полей?

— Нет, юноша. Это где: «Воспитатель Нури, а ветер будет?»

На всех экранах появилась Такао. Все в том же коротком белом платье без рукавов, только синие волосы не уложены узлом, а двумя хвостами летят за ветром.

— Приветствую всех на борту! Прошу доктора подняться в ходовую рубку!

Журналист посмотрел на доктора внимательно. Вряд ли дядька совсем не слышал сплетен.

«Подмигнет, — подумал доктор, — прямо вот этот поднос ему на голову надену. С борщом и пельменями. Пофиг, что седой и знаменитый».

Но журналист проявил достойную мастера проницательность, и не позволил себе ничего лишнего. Вздохнул только:

— Ладно, заходите как-нибудь еще, поболтаем.

Проводил глазами доктора. Забрал его поднос: не пропадать же пельменям. Прошел к фигурному столу. Оглядел собравшихся:

— Вот так-то, молодые люди. Завидуйте молча.

Доктор же поднялся палубой выше и перешагнул очередной комингс. За гермодверью начинался рубочный подъемник: обычный стакан в трубе. Голый металл, ни следа украшений, ни огонька, ни резервных скоб. Такао не нуждается, а люди тут не предусмотрены.

Такао успела похвастать, что уже научилась поддерживать структуру корпуса не полностью из нанороботов, а из обычного металла, добыть который было намного проще. Драгоценная «серебряная пыль» использовалась только в ключевых механизмах, еще для внутреннего покрытия лейнеров, еще для сборки данных о состоянии корпуса и нагрузках, ну и в прочих узких местах — доктор не настолько разбирался в морском деле, чтобы ясно представлять, где именно.

Поднявшись в рубку, доктор нашел Такао перед обзорным остеклением. Кроме аватары, в рубке не было совершенно ничего: ни мебели, ни приборов. Металл, стекло, металл.

И абсолютно неуместная длинная подушка. «Дакимакура» — вспомнил терапевт, — «Японская игрушка».

Игрушка?

— Извини, оторвала тебя от завтрака. Скоро понадобится делать кое-какие маневры. На моей скорости это может оказаться весело. Каково состояние пострадавших?

Доктор вздохнул:

— Вся бы моя работа этим ограничивалась. Подбитый глаз… И разбитый нос. Но лучше им там и полежать до прихода в порт. Еще раз побьют.

Такао повернулась к вошедшему:

— Я не понимаю вашей ненависти к этому… Кулинару. И ко второму тоже. Можешь объяснить?

— Попробую.

— Вот смотри. Когда человек выражал протест… Шел против системы… Ему рукоплескали за «Поворот», «В круге света». А когда он выразил точно такой же протест против существующей системы, на него накинулись все. Почему?

Доктор подошел к остеклению тоже, и поглядел туда же, куда и Такао.

— Не знаю. Подозреваю, что та, первая система, была не наша. И потому его протест попал в точку.

— А эта, вторая система, которая правит у вас теперь, ваша?

— Скажем так, она больше наша, чем нет. И потому его протест… Поставил его на одну доску с откровенным дерьмом. Если я и могу его уважать, так исключительно за сам факт выступления. За смелость. Слабоумие и отвага, вот.

— Не знаю, не знаю, сомнительно мне насчет слабоумия. Но пусть как ты сказал. Человек здесь ты. А второй?

— Заслуженный муж?

— Но у него ведь тоже было: «Все отдам я снова: и любовь, и веру. Всю любовь и веру! А что взамен?»

Доктор вздохнул.

— Не приспособлены мы, кролики, для лазания. То есть, не сильно я разбираюсь в искусстве. В общем, пока он пел, еще туда-сюда. А как замуж… Тьфу, зажен… Да елки! С этим «новогодним огоньком» сам косноязычным стал… Короче, как он женился на женщине втрое старше себя — ну зачем, если не для карьеры? Это позорно.

— Для мужчины. Содержать жену считается нормальным и правильным, почему же содержать мужа — тщательно скрываемый позор?

— Прости, Такао. Для таких разговоров я гожусь плохо.

— Если бы эти двое не вцепились друг в друга у меня на борту, и если бы я не выхватила за это от Конго… — Такао вздохнула тоже. — Мне бы и в голову не пришло разбираться.

— Зачем вы вообще тащите на острова этот гадюшник? Можно ведь нормальных найти.

Такао посерьезнела:

— Электронной музыки с фильмами у нас тут полно. Но видеть живых людей — совсем другое. Полностью! Новый мир. «Открылась бездна, звезд полна». Насколько я поняла, ваши артисты живут с того, что транслируют чувства. Следовательно, у них самих эти чувства есть. «И похабничал я, и скандалил — для того, чтобы ярче гореть.»

— И-и-и?

— А у нас нет. Логика есть, а чувств нет. Оно иногда весьма полезно. Например, как увидишь в прицелы какую-нибудь американку. С той еще, дизельной войны. Да как припомнишь былое… Но как же нам стать людьми с одной голой логикой?

— Такао… В атаку на Конго ты тоже полностью логично шла?

— Вот-вот! Я совсем не понимала, что чувства точно так же влияют на поступки, как и разум. И мы решили посмотреть на